|  Начало  |  1  |  2  |  3 страница  |  4  |  5  |  6  |  7  |  8  |  9  |  Конец  | 

* * *

     В ДК был театр политической сатиры. Это была агитбригада. И музыканты там тоже были. Старые знакомые из "Главмуки". Виталька Судник и Макс. Остальных забрали в армию. Толян со Славкой и стали заменой. Этот состав, за исключением Макса, которого через год посадили за хулиганство, просуществовал долго.

     Это была стартовая площадка. Главной фишкой в этом театре была постановка "Поезд шел в Чикаго". Политическая сатира о предвыборной кампании четырех миллионеров. Фраки, цилиндры, и т.д. Так империализм изображался в придворной газете "Правда", да и народу было понятней, что это не коммунисты. Четверо артистов-миллионеров, сначала выясняли кто из них богаче, а потом грозили миру атомной бомбой.

     Музыкальной концепции, как таковой, не было, но руководитель театра Николай Иосифович, сказал, что это должен быть "Биг-Бит". Славка подумал сначала, что он ослышался, и переспросил, но, нет, все верно, именно биг-бит. (Словечко-то запрещенное. Круто для начала).

     Но, самое главное, играть они должны были сначала за закрытым занавесом, а когда занавес поднимался, перед зрительным залом должны были предстать нищие американские уличные музыканты. "Хиппи..." - прошептал, не веря своим ушам Поляк. "Именно хиппи", - подтвердил Николай Иосифович. И дал им полную свободу действий, в подборе музыки и костюмов.

     С музыкой было все в порядке - стук колес поезда, это двенадцатитактный рок-н-ролл, и полная свобода для импровизации, песни - тоже. С костюмами было несколько сложнее, Николай Иосифович, как режиссер, делал небольшие коррективы.

     Пацаны понатащили в студию всякой рвани. Клеша в заплатках, овчинные полушубки, косоворотки, драные майки и джинсы. В костюмерной выпросили гусарский мундир с эполетами наполеоновских времен, как у Джими Хендрикса, но Николай Иосифович, сказал, что это перебор, начальство может не понять хиппового стёба, и китель с сожалением вернули на место. Хотели выйти босиком, они уже входили в образ, но руководитель опять был против. Что вы хотите, пожилой мужчина. Он был не настолько хиппи как они. Но Славка все же скинул туфли и носки на одном представлении. Молодняк визжал от восторга.

     Спектакль этот имел большой успех. Сам того не желая, Николай Иосифович создал компромисс. Старшее поколение еще раз убеждалось в правоте коммунистического курса, которым шла страна, всем всё было понятно: кровожадные богачи, бедные музыканты, но молодым было понятно другое: это настоящие хиппи, и они это воспринимали не как сатиру. Славка тоже относился к этому вполне серьезно, это была возможность вживую, на большой публике один в один исполнить то, что им хотелось, редкая возможность - на сцене настоящие хиппи, и пацанам было в кайф играть и вести себя на представлении так, как им хотелось всегда. И никто не выключал свет.

     Они выкладывались на всю: с прыжками и воплями исполняли "Wild Thing" группы "The Troggs", носились по сцене и бесились. Спектакли проходили "на ура". И было понятно, что стоит только где-нибудь написать или объявить что исполняется "песня протеста", якобы американских борцов за свободу, и путь открыт - хоть на ушах стой. Позже такой же фокус они пропихнули с песней "American Woman", группы "Guess Who", и такую лапшу идеологам навешали про статую Свободы, что я и теперь удивляюсь: как складно они врали.

* * *

     Если сказать честно, ребята совсем не стремились разъезжать с агитбригадой по заводам, колхозам и фабрикам. Пришли они в этот коллектив для того, чтобы играть на танцах в том же ДК. Но как всегда бывает в таких случаях, появилась "собака на сене". Всё начали тормозить люди с дудками.

     Если вы жили в то время, то наверняка вспомните тех начинающих стареть и потихоньку спиваться музыкантов-неудачников, топчущихся со своими саксофонами на одном месте.

     Они вдохновенно говорили о Глене Миллере и Дюке Элингтоне, а на трубе с трудом дотягивали до ноты "до" второй октавы, они часами рассуждали о Каунте Бэйси и Дэйве Брубеке, а играли мелодии Бабаджаняна, часто лажая. Большинство из них смутно представляло, что такое свинг, и играли они в основном на похоронах и первомайских демонстрациях.

     Это была начинающая понемногу деградировать каста. И вдруг на их поляне появлялись какие-то наглые сопляки не знающие ни одной ноты, но полные задора и оптимизма. И сопляки эти играли громче, и без лажи. И играли они совсем не то, и не на тех инструментах, и молодежи это нравилось больше.

     И весь этот "жопкин хор", чувствовал, что почва начала уходить у них из-под ног, и в этих сопляках они видели своих могильщиков. И начинались козни и закулисная возня. Начиналось жлобство воинствующей бездарности.

     А что вы знаете о жлобах, господа? Жлоб - это не обязательно полупьяный хам, жлоб может быть и вполне образованным человеком, даже несколько интеллигентным (хотя понятие "интеллигентность", у нас, в силу исторических причин, до сих пор считается признаком слабости). Жлоб может быть и грамотным, и не очень, здесь все зависит от уровня восприятия мира. Жлоб может и не ругаться матом, но вы все равно почувствуете его на расстоянии.

* * *

     В просторном фойе дворца культуры ожидание праздника. Молодежный вечер с танцами. Основная масса народа находится в зале, где комсомольские вожаки с трибуны произносят пламенные речи. Скоро официальная часть закончится, и все выйдут на волю.

     На низенькой эстраде стоят колонки и ударная установка. "Раз...два...три...четыре...шесть...шесть..." - это Толик проводит "саунд-чек", настраивая микрофоны. Надо подстроить гитары, и Виталька подкручивает себе колки, немного морщась от усердия. Вот и всё. Готово.

     Ему, между прочим до лампочки, что еще не кончилась торжественная часть, и он с удовольствием и каким-то иезуитским вдохновением на полной громкости проводит сочный пассаж в духе Джо Ли Хукера, завершая его упругим риффом в ми-мажор. Он готов к бою. Обойма полна, и курок взведен. И осечки не будет. Две бабки-контролерши бегут к эстраде через весь зал, возмущенно шикая на ходу.

     Вы помните этих женщин, господа? Сколько скорби было в этих одинаковых сморщенных бесцветных лицах. Когда-то и они, наверное, были молоды, но жизнь прошла мимо окна библиотеки, где они служили, и, выйдя на пенсию, они остались работать в "культуре", превратившись в клубных билетеров. Они знают что такое "хорошо", и что такое "плохо", и всегда наровят влезть не в своё дело. Они везде одинаковы, эти серые мышки, в своих не понятного покроя платьях и белых накрахмаленных воротничках. И сегодня им дали право злобно попищать из своих теплых норок на этих непонятно откуда взявшихся лохматых хулиганов с гитарами на широких ремнях, похожих на пулеметные ленты.

     Ах, как славно и тихо было на танцплощадках лет тридцать назад, как задушевно гудел духовой оркестр из потребсоюза, и как волновали их переборы кудрявого гармониста устроившегося на сельской завалинке. И сейчас они классовой ненавистью шипят на прихиппованного паренька осмелившегося бросить вызов их спокойствию и размеренному течению жизни, покрытой пылью сталинских пятилеток. "Да пошла, ты...моль серая" - и это первая ошибка.

     А помните ли вы лысеющих лабухов из джаз-оркестра, которые презрительно, за спиной, называли вас "Битлами"? Дураки не понимали что это слово - высшая похвала для всех, кто взял в руки гитару. Они и не догадывались тогда, что это - навсегда. "Ах, как мы играли десять лет назад, какие трости я себе привез из Сочи!" - "Хиляй, чувак, тебе не нальем, самим мало..." - и это ошибка номер два.

     А вот пожилой худрук, из-за разыгравшегося к непогоде ревматизма, надевший валенки. "Валенки, валенки, не подшиты, стареньки..." - тихо пропел какой-то юморист из вашего окружения. И это третья ошибка.

     Вы еще не понимаете, куда вы вляпались, вы как всегда открыты и прямолинейны, и на подлость можете ответить резко - левой по печёнке, но вы абсолютно беспомощны перед тихим, незаметным хамством, что живет вместе с черной завистью и мужеложством в этом заплесневелом мирке под названием "советская культура".

     И вам плевать на эти устои, вам плевать на кем-то когда-то придуманные стандарты и нормы, и вы с остервенением бьете по струнам, увлекая за собой тех, кто еще не скурвился, тех, кто молод, и кто не привык жить этой смурной, квадратной жизнью.

     "Ребята, а потише нельзя?" - "Громче можем, тише - нет!" - Это то, что актуально, это то, чем живет весь мир. Весь мир сошел с ума, так думают те, у кого его отродясь не было. А другие думают иначе.

     Посмотрите на этого парня: почему он так одет? Но он не взламывает по ночам киоски, и в журнале у него нет "троек". А этот давно забыл дорогу в парикмахерскую - но он любит Пушкина, что не мешает ему слушать "Роллинг Стоунз". Вот был такой гитарист - Иванов-Крамской! Извините, уважаемый, но нам ближе Чак Бэрри, а он не последний человек в этом деле, так нам кажется."О Битлах ваших через пару лет никто и не вспомнит! Руку даю на отсечение!" И почему бы вам тогда не поспорить? Что бы сейчас делал этот однорукий гармонист?

     Много лет пройдет с тех пор, много воды утечет, будет ещё и панк, и рэп, и много чего ещё будет. Будет и диско, и "новая волна", и джазовые биг-бэнды начнут играть сочнее, введя в состав бас-гитару, и начнется "фьюжн" и "нью эйдж", и будет и "грандж", и "хэви", и каких только ярлыков на себя не навешают! И "ска", и "реггей", и ещё много всякой всячины, и музыканты не смогут уже точно сказать, что же они играют.... Но всегда, когда что-нибудь начнет вас "цеплять" так, же, как тогда, в дни вашей юности, вы с удивлением будете понимать, что это тот же самый старый блюз, сделавший в своем полете "мертвую петлю", и возвратившийся, наконец, в исходную точку, в новом качестве, с чуть новым, но по-прежнему таким клёвым звучанием!

     И вы поймете, что правы были вы, а не тот, давно уже спившийся баянист с консерваторским образованием. Правы были вы, те желторотые нагловатые сопляки, имеющие "тройку" по пению, и лишь на пятом десятке жизни, ради любопытства, узнавшие, наконец, где находится нота "до" на рояльной клавиатуре.

     Таким образом, на танцах можно было ставить крест. Не давали им ходу спивающиеся "джазмены". Которые от джаза были очень далеки. Это точно. Играли они всякую клюкву: Бабаджаняна и остальную совковую попсу. Поэтому и на танцы народ ходил не в новый, просторный дворец культуры, а в зачуханную "Муку", где было больше свободы и запросто можно было выйти и спеть "Be-Bop-A-Lola". И никто тебя не дергал, не выключал микрофон и не грозился "отвезти куда надо".

     Легендарное место. Один Славкин приятель, в прошлом музыкант, Серега Инкин, живет сейчас в Дании, в самом Копенгагене, специально просил, чтобы его отвезли и показали этот клуб, на месте ли? Стоит, бедолага, на месте, но в нем пусто.

     В каждом городе СССР тогда был свой такой клуб. Там было больше свободы, меньше дружинников, и люди собирались с определенной целью: побалдеть под другую музыку - упругий ритм электрогитары. Везде ведь была такая серость.

     Например, в городском парке на танцах играли четверо пожилых алкоголиков. Состав: тройничок, контрабас, аккордеон и труба. Перед каждым стоял пюпитр с нотами, и пока они еще не успели дойти до кондиции, можно было разобрать "Песню о медведях" или "Лучший город Земли", исполняемые в стиле "Сельский слухач". Но к концу первого тура они уже были в жопу пьяными. Ноты разлетались и валялись на сцене как осенние листья, и начиналась импровизация. Такой классной лажи пацаны больше никогда нигде не слышали.

     Каждый играл в своей любимой тональности - кто в лес, кто по дрова. У контрабасиста последние волосы, зачесанные с затылка на лоб, свисали одинокой прядью, чуть ли не до плеча, и он, в паузах пытался восстановить этот шиньон. Похож он был на бухого Тараса Бульбу. Это не "стиляги" были, совсем нет. Звали тогда эту публику "эстрадники", и зарабатывали они себе на хлеб не только игрой на танцах, но и на похоронах. На танцплощадке, естественно, пусто было, иногда бабки-контролеры вальс танцевали и все.

     Пацаны часто посещали эту кунсткамеру: стояли за оградой и ржали до слез.

* * *

     Клуб "Главмука" находился вдалеке от цивилизации. Осенью или весной чтобы попасть туда, надо было надевать сапоги, проходить через железнодорожные пути или через грязный переулок под названием "кошачий". Клуб был небольшой и уютный, оригинальной архитектуры. Чем-то напоминал пароход из кинофильма "Волга-Волга".

     Играли там Славкины старые друзья: Витек Дмитриев (первые рок-н-ролльные опыты в подъезде принесли определенные плоды), Олег Буховец (басист из соседней школы), Витька Петров, Славкин друг детства. На ударных - Володя Хижняк (интересно играл на барабанах - руки держал прямо, а не крест накрест) пел хорошо.

     Были еще и клавишники: Эдик Циммер, некто Глуша, еще кто-то, но тогда этот инструмент не был таким главным, поэтому в памяти это не осталось, к тому же это была все та же "Юность". Все тогда играли под "Beatles" или под "Swinging blue jeans" а там электрогитара преобладала.

     Надо сказать, что и тогда, и после, много народу достойного переиграло в этом клубе, и процентов восемьдесят рокеров вышло из под крыши "Главмуки". Тогда это было самое центровое место.

     В сравнительно небольшом фойе и проходили танцы. В углу была небольшая, но высокая сцена, где в тесноте располагались музыканты. Свет горел лишь над эстрадой, а дальше - приглушался. Народу набивалось как сельди в бочке, поэтому дрались на улице, у входа. Но никого не били ногами. Один на один, до первой крови или нокдауна. Не втаптывали в асфальт кодлой, как сейчас. Потом, естественно мирились. Славке, например, там свернули нос, и ничего, замирили, никакой вендетты не было.

     Танцы проходили пять раз в неделю, половина публики, естественно пролазила на шару, не потому что тридцать копеек было жалко на билет, а потому что это тогда было особым шиком - пройти бесплатно. По знакомству или с чужой контрамаркой, которая передавалась как эстафетная палочка. Пацанов контролеры по старой памяти пускали бесплатно, а они еще пару друзей проводили. Наглели.

     Начиналось все действие в шесть часов вечера, и продолжалось до десяти, с небольшими перерывами. Девчонкам за углом надо перекурить и пацанам подраться тоже надо. Обычное дело: кто-то всегда на кого-то косо смотрит. Но "стенка на стенку" не ходили.

     Почти всегда Витька Петров просил Славяна поиграть за него. (У него невеста в зале). И тогда они лабали что-нибудь западное. Особой популярностью пользовался хит "Вулли-Булли", толпа орала и подкидывала кого-нибудь под потолок. Контролеры, следящие за порядком в зале, были бессильны что-либо сделать: пробиться в середину было невозможно: наполняемость как в банке со шпротами.

     Но никаких замечаний от администрации в последствии не было: план клуб всегда перевыполнял, был на первом месте и жил за счет этого. Да и надо было молодым где-нибудь пар выпустить, и я думаю, если бы не это буйство в зале, драк на улице было бы больше.

     Так что все нормально было. По сравнению с нынешними временами пьяных было меньше. Конечно, многие выпивали перед началом по стаканчику портвешка, но блевали очень редко, и в основном на улице. В зале после танцев грязи было много, но это ведь от вечной российской беды - бездорожья. Только вот музыкантам приходилось этим дышать. И дополнительной оплаты никто не просил, хотя к силикозу все это было так же близко, как и чугунолитейное производство.

     Это был островок свободы на задворках социализма, здесь разговаривали о Битлз, здесь обменивались записями и фотографиями, здесь пели совсем другие песни, здесь витал дух Хиппи-лэнда, и даже приблатненная публика отращивала волосы почти до плеч. Здесь не сидели на корточках, как куры на насесте, и все друг друга знали и не давали разгореться конфликту из-за пустяка.

     В "Муке" всегда был аншлаг, невозможно себе представить пустой зал ни тогда, ни позже, и сейчас замок на дверях повергает кое-кого в недоумение. Всегда почему-то кажется, что в шесть часов все опять начнет вертеться. И очень богатое акционерное общество "Мельник", хоть и отреставрировало свой старый клуб, и выглядит он сейчас очень нарядно, но всегда там висит огромный амбарный замок. И живут там, наверное, привидения.

     Пару лет назад, закрутившись с делами, Славка заехал в одну ночную шашлычную. Первый час ночи, буфетчица дремлет за стойкой, в углу - бомжиха, все как надо: бланш под глазом, нет передних зубов, пальцы веером. Долго она на него смотрела, а потом сказала: "а я вас знаю, вы в эстраде играли, вы лучше всех были в "Муке". Вот так-то. Родина помнит своих героев. А когда-то, наверное, симпатичная девушка была. Купил он ей стакан шмурдяка и уехал. А по "Маяку" крутили "Вулли - Булли".

* * *

     Но вот появились комсомольцы. Вы не знаете что такое комсомольская свадьба? Ну, во-первых, это пьянка "в кубе", и самое главное - на халяву, это раз, во вторых подарки - ключи от квартиры, холодильники, мебель, - все это для брачующихся. (Все из комсомольского "общака"), это два.

     А для музыкантов, например по стакану портвейна, и все. Пацанов тогда не интересовали деньги. Считалось дурным тоном торговаться за выступления, им важно было другое - поиграть на публике все то, что им хотелось. Комсомольцы им такую возможность давали. Посторонних на их свадьбах не было. OK, let's go! Примерно на пол года они стали придворным ансамблем.

     Вообще, Комсомол - это организация халявщиков. Но халява не для всех. Халява для комсомольских функционеров. Для рядовых комсомольцев - шиш с маслом. Самая большая халява - это комсомольская свадьба. Все бесплатно, все "на шару", и оплачивается все это, от подарков для молодоженов, до банкета, - из комсомольского фонда, то есть, рядовыми комсомольцами, регулярно платящими взносы. Рядовой комсомолец даже предположить не мог, какие забавы по-пьянке устраивали эти "веселые ребята".

     Так вот, комсомольцы предложили играть ребятам на своих свадьбах. Это было закрытое мероприятие, гулял только городской актив. И засидевшихся невест в этом активе было много. Ребятишек это устраивало, им нужна была живая аудитория, им надо было прогонять все на публике, и они согласились, с одним условием - чтобы никто не лез в их репертуар. Играть они будут один "Запад".

     Комсомольцы, хоть люди и государственные, но, все же молодые, и в душе кое-кто тоже был битломаном. На том и порешили. Правда, денег никто не пообещал. Но это и не было главным тогда.

     Свадьбы проходили в конце недели в одной из спецстоловых, или на базе отдыха, где была баня. Баня потом сгорела по-пьянке.

     В начале все было очень прилично и чинно. Марш Мендельсона, заздравные речи и тосты, цветы и вальс для невесты. Настоящий рок-н-ролл начинался позже, когда все напивались "в зюзю". А выпить ребята были не дураки. И все было как на настоящей русской свадьбе - и драки с колами, и свободная любовь в подсобке, и задорная комсомольская песня на мотив популярного Магомаевского шлягера: "...Была бы чарочка, да секретарочка, что б по ночам так мучала меня!" Веселая организация Комсомол. Но не для всех. Никто из четверых, естественно, комсомольцем не был. И смотрели они на всё это безобразие трезвыми глазами. Им подносили только по стаканчику портвейна. И всё. Жмоты.

     Но самым интересным было то, что вся эта пьяная кодла балдела под их музыку еще хлеще, чем толпа где-нибудь в "Муке". Посторонних здесь не было, и отвязывались ребята "по полной".

     Вообще, интересная организация Комсомол. Была построена по принципу "демократического централизма". Только при совке можно было совместить два противоположных понятия. Вдумайтесь: "демократический централизм". И что самое интересное, рядовые комсомольцы даже не подозревали, какие возможности похалявить открывались перед комсомольским функционером.

     Во-первых: на каждом предприятии был свой, "освобожденный" (освобожденный от физического труда) секретарь, с неплохим окладом, кстати. На больших предприятиях, этих придурков было больше. Освобожденный был в каждом цехе. Занимались они в основном тем, что собирали комсомольские взносы. Взносы собирались ежемесячно. Школьники и студенты платили по 2 копейки, а трудящиеся, если заработок превышал сто рублей, платили уже 1% от общего заработка. И если учесть, что в бывшем СССР проживало 250 миллионов народу, да половина из них была молодежь комсомольского возраста, да из этой половины процентов девяносто были члены ВЛКСМ, да официальный курс доллара был 65 копеек, а средняя зарплата колебалась от ста до двухсот рублей, а иногда и выше, какие это были бабки? Так вот, все эти деньги шли на содержание этого огромного аппарата халявщиков.

     Они и сейчас при делах: стали капиталистами и олигархами, и всегда руководят. Они всегда руководят, и дети их будут руководить. Ребята, вас опять обманули.

     В маргинальной среде аббревиатура ВЛКСМ расшифровывалась как "Волк Лапами Копал Себе Могилу" - отголоски кулацкого и нэпманского прошлого. Братва, они всю жизнь копают могилу вам. Я знаю одного начальника тюрьмы. Из бывших секретарей.

* * *

     На следующей свадьбе тоже сначала все было чинно и благородно: цветы, поздравления, подарки. Но водка делала свое дело: и вот уже кто-то спит в винегрете, кто-то кому-то бьет морду, а в подсобке на кухне скоро начнется Кама-Сутра. Один уставший товарищ спал на холодной плите, а на утро не мог вспомнить от чего у него вся шея в засосах.

     Хорошо отдыхали ребята, с огоньком, с комсомольским задором, и главное - с большой выдумкой. Представляете, как на все это смотреть трезвыми глазами? За стол музыкантов приглашали редко.

     Они играли "Long Tall Sally", и комсомольцы так же балдели, как и толпа в "Муке". Они туда не ходили - можно и в глаз получить, а здесь - своя шерсть.

     В конце мероприятия все были в дым пьяны, и музыкантам часто приходилось самим искать транспорт, чтобы отвезти инструменты и аппарат. Не добившись однажды от одного молодежного вожака ни тяти, ни мамы, они за трешку зафрахтовали лошадь, на которой возили пищевые отходы.

     Конь был старый, звали его Юрка. Долго они добирались на нем со своими колонками, барабанами и гитарами. Их принимали за цыган: по всему городу были расклеены афиши театра "Ромэн". Это было хиппово, то, что надо.

     Такие финты они стали проводить регулярно. У одного из мебельных магазинов постоянно дежурил дед-киргиз. На ишаке подвозил покупателям купленный шкаф или холодильник. Похож дед был на лидера группы "Dr.Hook" - одноглазый, бородатый, на деревянной ноге. За два рубля ребятишки его уболтали и он подвез их прямо к ресторану, а вечером возил всех в парк на танцы. Вот это был кайф! На ишаке в кабак!

     Или еще одна акция: вечером человек 25 выворачивали пиджаки наизнанку. Подклад на рукавах был белый, и в сумерках казалось, что все одеты в жилетки, и вся эта ватага с портативным магнитофоном "Весна" под "Rolling Stones" выкатывала на проспект.

     Вечером у кого-нибудь во дворе пели Битлов под две гитары и бубен, здесь вмешивались дружинники, всех постоянно забирали в ближайший опорный пункт, но, обыскав на предмет ножей или цепей, и ничего не найдя, отпускали без протокола, пригрозив, правда, что в следующий раз отвезут в КПЗ. До 11 вечера шуметь было можно. Они знали свои права. Правда, однажды отвезли в "воронке" прямо в милицию. Оказалось, что какой-то старый большевик позвонил и сказал, что какие-то волосатики орут во дворе "Хайль Гитлер!". Пришлось доказывать обратное. Хором пели ментам "Satisfaction". Все ржали как кони. Обошлось.

* * *

     Может возникнуть резонный вопрос. Откуда к ним поступала музыкальная информация? Фарцовщики, приезжие люди привозили что-нибудь, и, конечно же, они слушали радиоприемник. Слава богу, родители не запрещали. По субботам в десять часов вечера по московскому времени "Голос Америки" транслировал музыкальную передачу для молодежи. И если повезло, и советские глушилки опять работали в пол-силы, то можно было услышать что-нибудь интересное. Оттуда все узнали, что кроме "Beatles" и "Rolling Stones" есть еще и "Dave Clark Five" и "Monkeys" и еще много чего.

     Парты, учебники, сумки были исписаны названиями групп. В Славкином учебнике литературы все русские классики были с битловскими прическами, им еще и гитара подрисовывалась, а внизу подписывалось: Джон Леннон.

     У одной девицы в тетрадке была нарисована пара: парень в клешах и девушка в мини и подписано: БИТАЛСЫ. С трудом приходилось доказывать что это, мягко говоря, не совсем так.

     Весомое, настоящее английское слово "THE BEATLES" присутствовало везде, правда писали вначале его тогда как "Beetles" т.е. просто "ЖУКИ", но когда они узнали что это образование из двух слов, и первое из них -"Beat" - означает УДАР, а артикль "The", используется как усиление, и указывает на то, что данный предмет является исключительным, самым лучшим, и употребляется перед понятиями являющимися единственными в своем роде, как, например Солнце или Луна, смысл слова настолько усилился, что чувствовалось, чуть ли не прикосновение к Богу. И что удивительно, так было везде, и в Москве, и в Нью-Йорке, и в Питере, и в Варшаве.

     Такого уже не будет, не будет никогда на Земле. И как ни пыжится вот уже столько лет этот шоу-бизнес, ничего у них не выйдет ни на Западе, ни тем более у нас.

     Время изменилось, и изменилось далеко не в лучшую сторону. Удивительно, но и в Англии в то время заставляли в школах всех стричься, и так же предки в Лондоне рвали фотографии и постеры, как и Славкин отец в Сибири. И такие же, как они пацаны в Ливерпуле собирали по крохам аппарат. И так же распиливали шкафы на колонки. Все было одинаково.

* * *

     Первая песня "Битлз", которую Славка услышал зимой 1964 года, была "Roll over Beethoven" Чака Бэрри. Для него она навсегда стала эталоном рок-н-ролльного звучания. Тогда ему было всего 10 лет. С этого начался отсчет времени, начало новой эры, как с рождения Христа, прости господи за святотатство. С этого момента появился настоящий интерес к этому делу, эпоха благоговения и почитания.

     В читальных залах просматривались подшивки журналов "Ровесник", и безопасной бритвой вырезалось все, что касалось этой четверки, и не только. Брат Славкиного одноклассника Толи Федорова переписывался с девчонкой из Венгрии, она ему прислала фотографию. Из нее они узнали, как их зовут. Фотография сразу же была размножена фотолюбителями. Одна копия досталась и Славке. Сначала она находилась на передней стенке приемника "Чайка", который он слушал по ночам, пытаясь поймать своих кумиров, шаря по коротким волнам. Позже, он ее приклеил при помощи клея БФ на свою первую гитару.

     Однажды, чуть позже ему даже приснился Ринго Старр. Он говорил по-русски и согласился поиграть с нами на барабанах, чтобы Гена Денисов из "Машинки" не слишком задавался. А что здесь особенного? Это ведь был простой парень, так их все и представляли. И даже по возрасту, он был в том сне почему-то Славкиным ровесником.

* * *

     Был у Славки в детстве кот. Звали его Рыжка. Вернее, он хотел, чтобы все звали его Ринго Старр, но для бабки это имя было сродни китайской грамоте, поэтому она звала его по-своему. И он, мерзавец, откликался. Впрочем, откликался он на оба имени, так что можно считать, что одно из них было псевдонимом.

     Когда из кухни доносилось: "Рыжка!", он мгновенно срывался с места, и с веселым мяуканьем несся туда. Бабка его всегда баловала, угощала чем-нибудь вкусненьким. Если же к Славке приходили друзья, он его подзывал: "Ринго!", и кот степенно заходил в комнату, распушив свой роскошный хвост. Был он сибирской породы, рыжего цвета с белой грудью. Принесли его совсем крохотного. Такой пушистый комочек, умещавшийся на ладони. Через год он превратился в огромного лохматого красавца с большими грустными карими глазами.

     Ростом кот был с небольшую лису. Имел характер и аристократические манеры. Сам открывал и закрывал свой туалет - выпиленную в полу, в углу коридора дырку. Никогда не пакостил, и вел себя с достоинством. Настоящий дворянин. Держал "мазу" во дворе, и был очень любвеобильным. По весне в "самоволку" сваливал не сразу, а лишь с полчаса посидев у открытой форточки. Сидел, нюхал свежий воздух, прислушиваясь к кошачьим стонам. Настраивался. Приходил под утро, и терпеливо ждал у двери, пока отец не уйдет на работу. Быстро проскальзывал у него между ног, и бежал на кухню. Всегда был очень голоден. Иногда приходил поцарапанный, после ночной дуэли с соперниками. Помимо подруг в близлежащих дворах, была у него подруга и дома. "Шапка-баруха" называлась.

     Старая цигейковая шапка специально хранилась под диваном, и вся была исписана его автографами. К Славке приходили друзья, и если в компании присутствовал человек, еще не видевший кошачьей эротики, начиналось представление. Он звал этого нахала, и доставал его цигейковую любовницу.

     Происходило все на глазах у изумленной публики. Этот Дон Жуан никого не стеснялся, и с урчанием делал свое дело. А потом с достоинством удалялся. Предпочитал он цигейку. Однажды даже подкрался к новой папахе Вовки Журавлева, но вовремя был остановлен замешкавшимся хозяином. Все хохотали, а Славка сожалел, что не удалось им с Вовкой породниться.

     В любой ситуации кот находил верное решение. Когда его что-то пугало, он бычился, и шерсть у него вставала дыбом, он становился в два раза больше. Однажды вечером, Славка с приятелем его даже продали каким-то девчонкам, предварительно их проинструктировав, сказав, что перед сном, он любит подышать свежим воздухом, сидя у открытой форточки, а со второго этажа он не спрыгнет. Получив трешку, они вручили им это чудо. Придя через пару часов, домой, Славка уже знал, что его Ринго будет его встречать. Так и оказалось. Этот засранец уже лежал на диване, и хитро щурился. Добытчик. Через несколько лет он состарился, чем-то заболел, и ушел навсегда, как индусский старец, познавший истину, уходит умирать в пещеру, чтобы не обременять никого своей немощью.

* * *

     Мировой феномен битломании, в Советском Союзе, проявлялся намного острее и сильнее, чем во всем остальном мире, включая и идеологически близкие страны Восточной Европы. Битлы уже тогда были для всех нас богами, а не простыми веселыми парнями, добившимися успеха (как их воспринимали на Западе). В прямом смысле они были для всех нас небожителями. И творили они свою музыку (так нам казалось), даже не за чуть проржавевшим "Железным занавесом", а где-то на орбите между Юпитером и Марсом. Они были недосягаемы до советских тинэйджеров, так же, как для американских, например, пришельцы с далекой галактики. И феномен Советской битломании можно объяснить лишь слоновьим упрямством Советской власти методично топчущей молодые ростки, пробивавшие асфальт тупой Советской идеологии.

     Хорошо или плохо было, когда это все запрещалось, сейчас трудно ответить. С одной стороны очень плохо: дефицит во всем - от информации, до самой музыки, с другой стороны - хорошо. Запретный плод всегда сладок. Человек начинал думать самостоятельно, сравнивать и выбирать самое лучшее. Учить английский, чтобы знать, о чем поют ребята из Ливерпуля, интересоваться жизнью там, и опять сравнивать. Истина познается в сравнении. А топорная работа советских идеологов вызывала только смех и презрение.

     Можно вспомнить одну статью в еженедельнике "За рубежом" за 71-й год. Преподносилось это как сенсация, и направлено это было, наверное, против хиппового движения: "Наконец-то пришла пора постричься, ведь сами Битлы подстриглись: посмотрите на фотографию". И невдомек было этим дуракам, что каждый хиппарь знал, что это фото с их первого альбома "Please, please me", восьмилетней давности, и длина их волос на фотографиях с альбома "Abbey Road", существенно отличается. Так же, впрочем, как и музыка.

     В журнале "Крокодил" напечатали статью об американском туре "Rolling Stones". В сатирическом тоне, с ехидной усмешечкой описывались концерты, смаковались небылицы, что у них звукорежиссер глухой, что фэны на концерте пол целуют, и прочая чухня. Но народ уже научился читать между строк. "Посмотрите на Мика Джеггера, во что он одет, как он себя ведет!" На комсомольца он действительно похож не был.

     Но опять облажались дураки: у многих молодых людей можно было увидеть круглые самодельные значки с фотографией из "Крокодила".

     Можно представить себе всю убогость советской эстрады, проведя временную параллель: Магомаев - Литтл Ричард, "Орера" - "Биттлз", "Песняры" - "Led Zeppelin". И если вспомнить, что вместе с "Led Zeppelin" на одном отрезке времени существовала группочка "Smokie" (лабухи называли их "Чмоки"), а с "Песнярами" - ВИА "Самоцветы" (рокеры называли их "Срамоцветы"), то станет понятно, на каком уровне все было там, а на каком у нас. На официальном уровне.

     Но был и андеграунд. Сейчас мы все знаем этих людей, дай им бог здоровья, а тогда их слышал лишь узкий круг проверенных лиц на подпольных сэйшенах в каком-нибудь сельском клубе. И это они несли дух той эпохи, и ту музыку, которая продолжает жить, не смотря ни на что, и жива память о том времени, когда все это заваривалось в одном котле под названием "рок-н-ролл".

     Изоляция СССР от всего остального мира лишь усиливала чувство полной безысходности от сознания того, что мы не сможем увидеть Битлов потому, что старая блядь Фурцева одним росчерком пера запретила им въезд в нашу страну. Зато осталась песня "Back in the USSR", а об этой алкоголичке вспоминает лишь ее подруга - Людмила Зыкина, и нагло врет сейчас, как в Америке ее приглашал танцевать Пол Маккартни. Просто для этой доярки все молодые люди с длинными волосами были Битлами.

     Не прикасайтесь к святому, мадам если ни черта в этом не понимаете, нам достаточно было того, когда вы со своими гармонистами как спецназовские глушилки давили в то время на телевидении и на радио ребят с гитарами. Вы совсем не причастны к тому времени и к нашей религии. Так что успокойтесь и ешьте ананасы с рябчиками. Пробиться к тем ребятам в то время даже в Америке было невозможно, не говоря уж о том, чтобы станцевать с кем нибудь из них ваш любимый вальс. Пожилой, уважаемый человек, заслуженный, а врет как школьница, а еще член партии, наверное. Смех и грех. Интересно, что думает об этом Коля Васин. Он, говорят, знает жизнь каждого Битла по минутам.

* * *

     По городу идет весна. Весна скинула тополиные почки, и оголила коленки у девчонок. Весна распускает первые листочки на клёнах, и волнует молодую кровь. Вы выпили по стаканчику "Волжского" винца, и идете, дурачась по проспекту. Через месяц вы заканчиваете школу, и разлетитесь кто куда из родительских гнёзд. Вас четверо друзей, и одного скоро не будет с вами, а пока, вы беспечны и веселы, и галантно пристаете к проходящим мимо девчонкам.

     Навстречу вам, в распахнутом плаще, идет гроза школьных туалетов, ваш преподаватель истории и обществоведения Михаил Иванович. Что-то у него не в порядке в биографии, что-то там было тёмное в прошлом, и его сегодня опять не приняли в партию.

     Михаил Иванович преподает свои предметы так, как раньше преподавали "Закон Божий", в дореволюционных гимназиях. Это педагог с замашками садиста, он лупит малолетних курильщиков указкой, врываясь на большой перемене в туалет. Но вас он уже не трогает. В вас он уже почувствовал силу и достоинство, и с вами у него своя тактика, и своя система оценок знаний - двубальная: или "пять", или "единица"; остальной промежуток для него не существует. Завтра у вас второй парой - история и "общага", завтра "Мишка" будет требовать конспект с материалами 26-го съезда партии. Он, вопреки своему прошлому, хочет сделать из вас пламенных большевиков, и осуждающе смотрит волком из-под густых брежневских бровей. Завтрашний "кол" в журнале, может многое вам испортить в аттестате.

     Всё. Пропал вечер. Завтра он вас всех спросит, это точно, вы поняли это по его испепеляющему взгляду. И вы моментально испаряетесь по домам, конспектировать из газеты речь начинающего понемногу дряхлеть товарища Брежнева.

     И в голове, полной рок-н-ролла, как-то не будут вязаться все эти астрономические суммы о возросшем поголовье скота, о богатых урожаях и надоях, о богатстве, процветании и народном счастье. Ведь полки в магазинах начали пустеть, и в мясных отделах вместо колбасы стали торговать водкой. И, конечно, же, ты завтра ответишь правильно, одобряя и не подвергая сомнениям партийный курс, и поставит тебе "отлично" этот неудавшийся марксист с власовскими замашками. Но от этого легче никому не станет.

     И только весна, будет так же распускаться, как и тысячи лет назад, ей до лампочки кто у власти: Николай Второй, или Никита Хрущёв, и прилетевшие из-за моря птицы так же, как и тысячи лет назад будут вить гнезда под твоим окном.

* * *

     И вот в Славкином дворе появился еще один интересный человек - Олег Широкорад. "Шира". Мало на свете людей встречается, фамилия которых полностью бы подходила им. Олег был одним из тех немногих.

     Олег был несколько лопоух, и ушами смахивал на Джорджа Хариссона. Он здорово разбирался в электронике и пытался стать барабанщиком. Еще Олег был радиохулиганом. Было тогда такое явление.

     Радиохулиганы были неплохими, в общем-то, ребятами, и хотели они лишь одного - самовыражения. Только выходили они в эфир на частотах, которые использовала авиация. Они связывались между собой, каждый имел свой позывной, как правило, громкий, или Сэм или Джон что-то в этом роде. Их ловили, пеленговали, как радистку Кэт, штрафовали, а при повторном залете конфисковывали всю аппаратуру.

     Конфисковывалось все, что включалось в розетку. Даже стиральные машины и пылесосы. Радиохулиган сам собирал немудреное устройство на двух лампах, которое посредством включения в радиоприемник становилось радиопередатчиком.

     Ну, здесь все понятно. Только вот не понятно как бы он смог выйти в эфир, включив его в пылесос. Тем не менее, изымалось все, что работает от электричества, даже самовары, что, скорее всего, являлось назиданием потомкам. Представляете, какой это был удар для родителей! Поэтому дело это было опасное. Олег уже раз попадался по прежнему месту жительства, поэтому выходил в эфир не часто, да к тому же в их среде уже стукачи появились. (Где их только нет!).

     С Олегом они подружились сразу, он сносно играл на гитаре и пытался играть на ударных в клубе ЖД. Был веселым и открытым парнем. Но главное - он сек в радиотехнике, и у него была приличная коллекция музыки.

     Свой магнитофон "Днипро" он переделал полностью: увеличил скорость, поднял высокие частоты, звучал он по тем временам классно. Все было слышно и бас, и барабаны.

     Ввиду нехватки денег и дефицита пленки все тогда писали на одну кассету всё, что им нравилось, получался такой винегрет, где было всё: Клифф Ричард и Битлз, Чеслав Неман и Рэй Чарльз, на сколько пленки хватит, все вперемежку. Олег научил их слушать альбомы.

     В комнате у Олега - полнейший кавардак. Пахнет канифолью и уксусом. Коробочки с радиодеталями валяются, где попало, гитары, струны, магнитофонная лента, медиаторы, какие-то алюминиевые конденсаторы под тумбочкой, ещё какая-то радиотехническая дребедень... но это рабочий беспорядок, и только ему одному известно, где что лежит. Для вас это - хаос, а для него - нормальная, рабочая обстановка. Это образ жизни. Он не терпит стерильного отношения, и в постоянных упреках на беспорядок со стороны предков, видит покушение на свою личную свободу. И вам иногда кажется, что в прибранном помещении он будет себя чувствовать как в больничной палате.

     Он чуть старше вас, и родители уже разрешили ему курить. Предки на работе, поэтому в комнате сизо от "Шипки". А ещё у Широкорадов в соседней комнате стоит бутыль с настойкой из черноплодной рябины, и Олег тихонько, по-кошачьи пробирается туда с тоненьким шлангом и литровой баночкой, чтобы отцедить немного из родительских закромов, пока задремала бабка - древняя, но ещё бдительная старушенция.

     Минут через пять он возвращается, победно сверкая глазами. Его хариссоновские уши пылают от счастья, и он ставит полную баночку на журнальный столик. Как раз, по стаканчику, а больше и не надо. Тост называется "вздрогнем припадочно", и вы, молча, встав, и согнув под прямым углом руку, со стаканами около груди, чокаетесь, прижав другую руку "по швам", нагибаясь лишь одним телом. Как ожившие манекены из магазина "Силуэт".

     На тумбочке стоит его гордость - магнитофон "Днипро". Он в деревянном корпусе светло-коричневой полировки, с пластмассовыми продольными решеточками по всему периметру, и напоминает он макет черноморского санатория с длинными лоджиями. Это часть мебели. Но звучит он классно - Олег сам расширил диапазон воспроизводимых частот, увеличил скорость, поставил какие-то фильтры, и добавил мощность, поменяв динамики. Еще пара динамиков висит под потолком (интуитивно он уже тогда чувствовал начало эры стереозвука). Летом динамики выносятся на балкон, чтобы пометить свою поляну, или поделиться радостью с кем-нибудь из прохожих.

     И врубается музыка. На всю катушку. Есть и "Роллинг Стоунз", и "Дэйв Кларк Файв", и естественно - "Битлз". А "Битлз", ребята - это священная корова. То, что делают "Битлз" - вне критики, это так же неоспоримо, как Священное писание, и "Битлз" надо слушать целиком, альбомами, нельзя кастрировать "Сержанта Пеппера", перезаписывая с ленты на ленту, выкидывая не сразу дошедшие до уха куски. Это так же глупо, как чистить спелое яблоко. Надо смачно, с хрустом, откусить вместе с загорелой кожурой. Спасибо, тебе, Олежка за науку.

     Шира часто писал музыку с эфира и однажды записал классную вещь. Неизвестная группа исполняла забойный хит, который начинался с гитарного "чёса". Надрывный женский голос кричал: "She`s got it, your baby, she is got it!!! " Запись получилась неплохая, почти без затуханий, и разошлась по студиям звукозаписи, в "скелетном" исполнении. Это был хит всех времен и народов голландской группы "Shocking Blue". В простонародье он получил название "Шиз Гари". Это был шедевр того хиппового времени. Странное дело, но и сейчас эта песня, в оригинальном исполнении звучит так же свежо, как и тогда. "Shocking Blue" своей "Венерой" попали в точку. Даже Славкины друзья, метнувшиеся к джазу, были сражены наповал этой штукой.

     У Олега дома они первый раз попробовали записаться. Происходило это следующим образом: состав: две гитары, а вместо ударных - бубен с кожей. В эмалированное ведро ставился микрофон - мыльница (таким макаром хотели добиться эффекта "Холл"), и... "One, Two, Three, Four!!!" - Начиналась запись. Писали, естественно, Битлов "When I Get Home", и еще что-то. Любопытно бы было сейчас послушать.

     Радиолюбитель Олег по многочисленным просьбам и взаимной договоренности ровно в 22-00 должен был выйти в эфир. Все сидели дома, и ждали передачи, настроив приемник на нужную частоту. В назначенное время появился знакомый голос: "Привет, я думаю, вы меня слышите. Погнали!" И Олег включил сделанную вчера запись.

     Вот так-то: на своей радиостанции сами слушали, самими же записанную музыку. Это был кайф! Передача шла не долго, минут пять, потому что комитет работал, и запросто могли бы засечь, и Олег попадал под конфискацию.

     В Абвере его конечно бы расстреляли, будь это лет двадцать пять назад, в войну. Но потеря всех электроприборов, и в первую очередь такого магнитофона с музыкой и была для него равносильна расстрелу, так что подвиг он совершил настоящий и рисковал не меньше полковника Исаева.

     Я дал бы ему орден борца за рок во всем мире.

     Человеком Олег был легким, очень дружелюбным и компанейским, был он чуть старше, его призвали в армию, а позже отца перевели в Кишинев, и Олег уехал в Молдавию. Но однажды, спустя много лет, услышав "Любовный напиток № 9" группы "The Searchers", Славян отчетливо почуял запах уксуса, которым тогда клеили магнитофонную пленку 6-го типа.

* * *

     Знакомство с тяжелым роком произошло не совсем так, как это было раньше, все-таки устоялись какие-то стандарты, и у каждого уже было свое мнение на этот счет.

     Как-то, случайно, встретив своего старшего приятеля, познакомившего его с Битлами, Славка поинтересовался, есть ли что новое из музыки. Что-нибудь такое, чтобы зацепило, так же.

     Саня уже был офицером, военным летчиком, и сказал, что много теперь музыки разной есть: "Свинцовый Дирижабль", например, "Благодарный Мертвец", "Железная Бабочка", еще что-то. Ему было некогда болтать, он опаздывал на автобус, а служил он в другом городе. Но мнение человека, познакомившего Славку с богами, было для него авторитетным. И он запомнил название. "Свинцовый Дирижабль".

      Они знали о существовании группы "Опыт Джими Хендрикса" из небольшой статьи в "Ровеснике" под названием "Длинноволосая музыка" и даже записали пару вещей с Би-Би-Си на Ширин "Днипро". Поэтому "Led Zeppelin" они сначала приняли за Джими.

     Это была "Whole Lotta Love" - много психоделии в середине. И хотя перегруженный саунд уже и у Битлов появился (Харрисон ведь дружил с Клэптоном), это было сильно круто для начала. Как после домашней настойки - стакан неразведенного спирта. Сначала шок и испуг, воздуха не хватает, а потом, когда немного отпустит, начинаешь понимать, что это пока не для тебя.

     На коробке с кассетой было написано "Led Zeppelin - 2", и Славка догадался, что это и есть тот самый "Свинцовый Дирижабль". На другой день они въехали, наконец, в эту музыку, а через месяц услышали по румынскому филиалу "Свободной Европы" - которое наши не глушили (много ли румын в России живет) еще одну группу, но так и не разобрали названия, но стиль у них был вообще необычный: какой-то тяжелый, псевдовосточный, с мощным электроорганом. Как потом оказалось, это был "Deep Purple", альбом "In Rock".

     Для румын его крутили от корки до корки. И прямо скажем: много чего предназначавшегося для румын слушали и они. Короткие волны хоть и затухают с определенной модуляцией, но огибают весь земной шар и их слышно везде. Наступала эпоха "Hard-n-Heavy", и Вудсток был не за горами.

     Оказалось что у "Led Zeppelin" уже есть и 3-й альбом, а значит должен быть и первый. Это был улет. Очень сложная по стилю и очень классная музыка и очень далеки были от них гладкие и причесанные Ливерпульские группы типа "The Searchers" (вполне комсомольское название сгодится для любого БАМовского ВИА), от которых все постепенно переставали балдеть.

     Центр тяжести стал смещаться к более сложным формам, а тут еще и Леннон спел "Come together". Стало понятно, в какую сторону все идет. Все по тому же блюзу, но на более крутом витке. А это и есть развитие, потому что автомобилю достаточно давно поставленных четырех колес, а двигатель можно и помощнее поставить. Намного мощнее.

     "Rolling Stones" спели "Jumping Jack Flash" и "Gimmie Shelter". Джеггер вообще рекомендовал слушать альбом "Пусть льется кровь" на предельной громкости, на конверте так и было написано: "This record should be played loud". Оказалось, что старина Мик был как всегда прав, рекомендации были верными, низкие частоты доставали до спинного мозга.

     Намного раньше появления убогих советских дискотек, пацаны устраивали этот праздник для себя. С тех пор стало ясно, почему "Стоунз" возят с собой столько тонн аппаратуры. Много позже, предприимчивые деляги от музыки, не умеющие играть даже на ложках, стали на этом неплохо зарабатывать, беря деньги за прослушивание музыки в комсомольских дискотеках. Что-то втирали молодежи про Леннона и Маккартни, неправильно расставляя ударения в словах с названиями групп.

* * *

     Новый, перегруженный звук на пластинках заставил экспериментировать: на репетициях ручки громкости на усилителях выкручивались до предела и динамики не выдерживали: рвались диффузоры, колонки приходили в негодность. Появились умельцы, которые собирали приставки типа "фузз" или "бустер", сами усовершенствовали схемы, опубликованные в журнале "Радио".

     С изобретением фирмой "VOX" педали "Wah", которую тогда называли "Квакер", вообще произошла революция в моделировании звука. Появились новые эффекты: флэнджер, хорус, питч-бэнд, и т.д. Народные умельцы собирали приставки звучащие не хуже фирменных; в советских магазинах тогда это не продавали, продавались только радиодетали, и то не всякие, и каким образом доставался нужный транзистор, одному Богу известно. Славкин армейский друг Вова Назаренко, по кличке "Штейн" всю службу паял какую-то приставку: хотел добиться такого же сустэйна как у Сантаны.

     На Западе не надо было ничего паять самому. Надо было просто посетить магазин фирмы "Fender", взять усилитель "Twin", включить в него "Stratocaster", - и вот он, этот звук!

     На Западе всё было проще и обыденней, и не возникало никаких странных, и непонятных вопросов. У нас такие вопросы были всегда, и часто проводились параллели со спортом: почему нашим хоккеистам и фигуристам нет равных в мире, а музыкантов, достигших хотя бы уровня польских "Червоных гитар", не слышно? И в той же Польше живет человек по имени Чеслав Неман, который не уступит Джону Мэйолу, а по вокальным данным вообще его забьёт..., а у нас разве таких нет? Да есть, наверняка, только не дают им ходу. И эта великая ошибка Советской власти. У нас могли бы быть собственные Битлы, не упусти тогда недальновидные идеологи момент. Делать-то, собственно, и не надо было ничего, надо было просто не мешать естественному процессу, выпустить пар из подворотен, и направить всё в своё русло.

     И опять возникали вопросы, и сами собой напрашивались ответы: почему у нас нет приличных инструментов, и ленинградская убогая пародия на "Les Paul", уступает даже болгарскому "Орфею", который через месяц можно более-менее настроить, лишь развернув порожек на 45 градусов? И почему на ударных установках производства фабрики города Энгельс натянута кожа умерших своей смертью животных, а на чешской "Трове" - белый пластик? И почему приезжий барабанщик так бережно сдувает пылинки со своего металлического четырнадцатидюймового "снэйра" английской фирмы "Premier"? Да потому, что всё то, что делалось для народа, а в частности, для его души, делалось на уровне балалайки производства Свердловской фабрики. Хотя над хорошей балалайкой тоже надо потрудиться. Как попало, и из чего попало, музыкальные инструменты делать нельзя. Это будут просто дрова.

     И народ опять находил выход: разбиралась до винтика какая-нибудь немецкая "Eterna" (благо, опыт уже был), стачивался гриф, уже имеющий анкерный стержень, на какой-нибудь мебельной фабрике доставался отборный, выдержанный ясень, клеился в двух местах, а после вырезался корпус - копия "Телекастера" или "Страта". Чётко просчитывалась мензура, и на станке фрезеровались места для звукоснимателей, которые тоже перематывались и доводились до ума, а схема полностью перепаивалась, чтобы приблизить звучание до хамбакера. Корпус покрывался из пульверизатора в несколько слоёв бесцветным мебельным лаком, с хитрой добавкой, которая держалась в секрете, позже, корпус полировался, и на финише появлялся совершенно новый, очень приличный инструмент. А если на такую гитару удавалось поставить ещё и фирменные струны типа "Ernie Ball", то и звучала она почти как "Fender" или "Gibson". Что ни говори, а из говна конфетку мы делать можем, если очень сильно захотим.

     С горечью думаешь сейчас о том, где бы мы могли тогда быть, имей мы тогда такие возможности, какие есть сейчас. И не понятно, почему наша молодежь поет и играет такую херню. На Западе их ровесники (Kenny Wayne Shepherd , Jonny Lang) играют не хуже Хендрикса, а они на своем "Максидроме" тащатся от каких-то уродов, которые и гитару-то толком держать не могут и называют это все роком.

     Да что вы знаете об этом, юноши. За такую игру, в "Главмуке" вам бы набили морду и проткнули барабаны. В клубе "Marquee" на Оксфорд-стрит, кстати, было бы то же самое.

     Для вас рок - это пустой звук, слово которое что-то обозначает и все. Не надо прикасаться к тому, что вам не по плечу. Так и по седлу получить не долго.

     Рок - это жизнь, это дух времени, это больше чем музыка, за это можно умереть. Это ночная трасса и скорость под 200, это "Спидола" у костра, и глоток портвейна с чуть подгоревшим шашлыком, это черный хлеб с ливерной колбасой, это летний ливень и ты - босиком по лужам, это одно яблоко на три пузыря "Агдама". Это наша молодость, это наша жизнь.

     Сейчас я понимаю, как нам повезло; мы жили на одной планете с Джими Хендриксом, Джорджем Харрисоном, с Ленноном, с Моррисоном, с Элвисом и много кого еще жило под одним солнцем с нами. И каждый день появлялся кто-нибудь, кто заставлял тебя вздрогнуть, как это сделал "Led Zeppelin" и многие другие, всех не перечесть, места не хватит.

     Что-нибудь подобное сейчас происходит? Говорят сейчас о чем-нибудь так же, как тогда говорили о Вудстоке? Сможете ли вы сейчас подойти в чужом городе к своему сверстнику и запросто поболтать о Джеймсе Брауне, и сообразить на троих, и расстаться навек друзьями, обменявшись адресами? Что-то изменилось в этом мире. Жлобы правят миром. Знаете, какую надпись на майке я недавно прочитал у молодых, называющих себя хиппи? "КИНО". О чем можно с такими говорить? Ни о чем.

* * *

     У Витальки Судника старший брат Сергей служил в Германии, готовился к дембелю и играл в армейском ансамбле на ударных. Как-то прислал фотографию. Пацаны обалдели: аппаратура - "Регент", гитары - "Фрамус", и он сам за большой установкой с двумя бас-барабанами. С ним вместе играл какой-то Лёха из самих "Поющих гитар"!

     Надо сказать, что многому Серега научился в армии; барабанщик он был от бога, по манере напоминал Кита Муна. Это был первый услышанный ими ударник, который играл абсолютно правильно, никогда не загонял и не замедлял темп, все брэки у него звучали мощно, все тарелки использовались к месту, и басовый барабан создавал такой надежный фундамент, что в последствии Толяну на басе не очень-то и потеть приходилось - половину делал Серега. Играть с ним было - одно удовольствие. И лучшего барабанщика Славка не знал. Он был лучший.

     А в армию ушел совсем никаким: знал три блатных аккорда на семиструнке, но пел хорошо. Решено было: дождаться Серегу, и валить куда-нибудь в другое место. Все уже выросли из агитбригадных штанов, и хотелось чего-то серьезного. Место такое нашлось - ПАТП.

|  Начало  |  1  |  2  |  3 страница  |  4  |  5  |  6  |  7  |  8  |  9  |  Конец  |