РАССТРЕЛ ГИТЛЕРА

Освободив очередное село, заходим на территорию бывшей МТС (машинно-тракторная станция). Стоят два трактора ХТЗ и другой сельхозинвентарь. Вид тракторов сразу напомнил мне мою работу, я же был трактористом в колхозе.

Подхожу к дому, видно, до войны это была контора МТС. Смотрю – на стене красочный плакат, на котором нарисована длинная колонна наших красноармейцев под конвоем немецких солдат, а внизу написано: «Четыреста шестьдесят тысяч пленных русских солдат». При виде этого плаката и цифры на нем у меня как-то нехорошо ворохнулось в груди и даже защемило.

Захожу в комнату, смотрю – на стене висит большой портрет, на котором изображен Гитлер. При виде этого портрета я ничего лучшего не придумал, как передернуть затвор автомата и пройти двумя очередями по этому портрету. Тут же сразу вламываются в дверь два моих товарища. Смотрят на меня и спрашивают: «Ты чего?» Я им показываю на портрет. Они расхохотались. Мы, говорят, думали, что ты с кем-то здесь столкнулся, а он «казнь» устроил, после которой кому-то придется ремонтировать поколупанную стенку.

Выйдя из дома, мы остановились у плаката. При виде его бодрого настроения у нас, конечно, не было. Тем более до нас уже доходили известия о том, как встречали солдат, вернувшихся из плена. Разговор был коротким: десять лет, лесоповал и клеймо – предатель. Жутко, но это было так.

Конечно, в нашей солдатской среде этот вопрос не обсуждался, об этом молчали, да и времена были не те, чтобы можно было говорить во весь голос. За такие разговоры можно было свободно получить лагерь или штрафбат. Выходит, кому-то была нужна власть, нам же, солдатам, была нужна Россия. За нашу Россию мы, что называется дрались, отдавая свою молодость, а если требовалось, то и свою жизнь.

Посмотрев на плакат, мы обменялись невеселыми мнениями, ведь столько нашего брата под конвоем. Может, они плохо воевали? Нет, воевали они как надо, с полной отдачей сил. А вот у некоторых командиров чего-то не хватало, и эта нехватка в ряде случаев была причиной трагических последствий для солдата.

Постояв еще немного у плаката и поговорив, мы сошлись в одном: за такие большие цифры пленных следовало бы кое-кому хорошенько намылить шею, особенно тем, кто занимал высокие посты в армии и государстве. Полмиллиона солдат…, да этой армии вполне бы хватило, чтобы прихлопнуть любого гитлеровского союзника. Поэтому все руководство страной и армией должно было отвечать головой за порученное им дело, тем более в военное время.

Что же касается Гитлера, мы были уверены: рано или поздно, его все равно достанем. Солдат воевал за себя, за родных и близких, за свою землю и за свою Россию, поэтому войну он принимал как должное. А вот выдумывать какие-то объективные причины для оправдания своих просчетов, как, например, немцы напали на нас без объявления войны и другие, мы, солдаты, считали отговорками государственных и военных руководителей для того, чтобы снять с себя ответственность за те неоправданные потери, которые несла наша Армия, особенно в первый период войны.

Однако тревога за тех, кому выпала нелегкая участь плена, нас, солдат, не покидала, и мы понимали, что жесткость к пленным, кто из него возвращался, со стороны